Что вы знаете о жизни женщины в татарской деревне начала двадцатого века? Зулейха - татарка, мусульманка, жена Муртазы, за которого вышла в пятнадцать лет, когда новоиспеченному супругу было 45. Свекровь с "говорящим именем" Упыриха, сразу невзлюбила невестку, а четырех дочерей героиня похоронила еще до начала событий романа, сына же так и не родила. Словом, обыденная семейная жизнь: работящий, хоть и нелюбимый муж, домострой по-татарски (не дай Бог зайти на мужскую половину избы без надобности и позволения; не дай Бог не удовлетворить мужа, когда он того хочет; не дай Бог перечить свекрови; не дай Бог поднять глаза на чужого мужчину...), страх перед свекровью и рабская покорность судьбе, нескончаемая работа в тщетной надежде на похвалу и одобрение, регулярное задабривание местных духов... Но все переворачивается в конце 1920-тых годов, во времена тотальной коллективизации, раскулачивания и ссылок в Сибирь.
Гузель Яхина очень колоритно показала жизнь глазами жертвы, оставив для размышления причины столь низкой самооценки героини. Как можно говорить о том, что твой муж хороший, только потому, что он не бросил тебя в лесу в буран, хотя и мог бы, мол, кому я такая нужна? Откуда такое запредельное самоуничижение? Ведь та же свекровь (тоже татарская женщина между прочим) была сильной, волевой, жесткой до крайности, способной в страшных условиях голода переступить даже через человеческую жизнь.
И слышишь, сынок? Мы их не ели. Мы их похоронили. Сами, без муллы, ночью. Ты просто был маленький и всё забыл. А что могил их нет, так у меня уже язык отсох тебе объяснять, что тем летом всех хоронили – без могил.Начало меня подкупило и очаровало. Но Гузель Яхина, увы, пошла дальше, она в своем дебютном романе замахнулась на материал, который оказался ей не по плечу.
... В школе "Креативного письма" Соковениной одно из первых заданий было - написать сообщение одними глаголами, использование которых максимально ускоряет развитие действия. Так вот, в этом романе зашкаливающее количество простых предложений и глаголов. Благодаря этому роман проглатывается мгновенно, динамика сопоставима с темпом хорошего приключенческого фильма. Но прием-приемом, но в целом от "пустого" языка остается ощущение ученичества. В моей школе учительница просила неучей: "Пишите простыми предложениями, чтобы было меньше ошибок!"))
... Книга очень кинематографична, многие сцены сразу запечатлеваются в воображении цветной картинкой. При этом постоянно возникает ощущение, что ты где-то это уже видел. Именно - видел, не читал. Может потому, что Яхнина - сценарист, ассоциации с фильмами возникают постоянно: "Выживший", "Вечный зов", "Титаник", "Коммунист", и еще что-нибудь из фантастики. Ну и, конечно же, из вестерна: переселенцы, которые осваивают дикую Сибирь и на всех переселенцев только один шериф. Тут вы найдете все типичные для этого жанра приемы, трэш и экшен: заключенные сбегают из эшелона, замки вовремя не открываются, пистолеты не стреляют, паромы с заключенными тонут... Впрочем, не расстраивайтесь, Яхина очень бережет главных героев, поэтому умирать от тифа, голода, капризов природы и шальных пуль красноармейцев всегда будет кто-то другой.
... Любителям психологизма здесь нечего делать. Образ Зулейхи статичен, психологические реакции, как у индейцев, то бишь отсутствуют. Вроде изображена достаточно жесткая действительность: героине пришлось вынашивать ребенка в жутких условиях этапирования, рожать долгожданного сына посреди тайги у костра, а чтобы сохранить жизнь новорожденному, кормить не только грудью, но и своей кровью, отчего кончики пальцев навсегда остались изуродованными, изматывающие условия барачной жизни и труда. Вроде ситуация заставляет сопереживать, но откуда ощущение недостоверности, какой-то условности? Потом поняла, что события никак не задевают сознание героини. Она ни о ком из погибших товарищей не печалится, ситуацию не анализирует, не оценивает ее, не сопротивляется хотя бы морально. Необходимость сидеть в вагоне рядом с чужим мужчиной, работать с мужчиной в кухне или охотиться, которые подаются читателю как ломка поведенческих стереотипов и личностный рост, а тем более обретенную сексуальную свободу, увольте, духовным развитием назвать не могу (хотя чисто по-женски можно порадоваться за героиню). В какие-то моменты ее образ вообще теряется и становится фоном.
...Барачный быт и труд в посёлке описаны в пасторальных тонах - этакая лайт-версия темы сталинских репрессий для слабонервных барышень. Сложные вещи рассказаны и показаны не просто слишком просто, а упрощенно, "для всех" (тавтология намеренная). Некоторые моменты меня настолько удивили, что пришлось расспросить отца - может, я неправильно помню о судьбе репрессированной бабушки? Ведь приазовские греки, упоминавшиеся в романе, кстати, оказались в похожих условиях. Многие умерли, а оценка выживших ооооочень отличалась от оценки героини:Недавно вдруг поняла: хорошо, что судьба забросила ее сюда. Ютится она в казенной лазаретной каморке, живет среди неродных по крови людей, разговаривает на неродном языке, охотится, как мужик, работает за троих. А ей- хорошо. Не то чтобы счастлива, нет. Но — хорошо.И это все, понимаете?!! Я уже молчу о имени ее сына...
... Герои четко разделены на плохих и хороших. Из всех персонажей только образ Ивана Игнатьева, коменданта лагеря поселенцев, хоть как-то психологически развивается. Как ни странно, но его образ раскрыт лучше, чем Зулейха. В этом герое есть драматизм, есть линия, есть что-то человеческое, за чем интересно наблюдать. Он старается спасти своих "врагов" и мучается из-за тех, которых спасти не смог. Идея лежит на поверхности: из идейного работника ГПУ Игнатьев как бы превращается в критически мыслящего человека. И это как бы должно оправдывать его жесткость по отношению к подопечным зэкам, пьянство, стрельбу по людям, попытки выместить на тех, кто от него зависим, все свои внутренние накопившиеся проблемы. Но опять же - как-то неубедительно. Его метания и самоедство так резко прекращаются, что впору вспомнить Станиславского.
.... Бодренький приключенческий роман о выживании в какой-то момент превращается в любовную историю, со набором штампов и типичных приемов (стилистических, сюжетных и образных): тут тебе и невероятная привлекательность героини, и такие метаморфозы, когда из забитой и покорной главная героиня становится хладнокровной охотницей, способной постоять за себя, а главный злодей превращается в прекрасного принца. "Сказочность" же и условность сюжетных поворотов, характерная в общем-то для женских романов, иногда вводит в ступор. Оказывается, лося можно убить с одного выстрела, впервые взяв в руки ружьё и даже не представляя, где там предохранитель, курок и куда целиться. Таинственная смертельная болезнь сына Зулейхи как началась, так и закончилась, впрочем, и сумасшествие профессора Лейбе прошло без рецидивов, и т.д., и т.п.
Итак, в чистом остатке - увлекательная книга для любительниц женского романа, гораздо лучше какой-нибудь "Порочной графини". Это все.
Немає коментарів:
Дописати коментар